Дракохруст: «Уроки истории подсказывают, что отказ от контролируемого транзита власти ведет к неконтролируемому»

Политический аналитик Юрий Дракохруст — о том, что в итоге получилось из новой Конституции и в чем главная интрига.

— Начиная с выступления на МЗКТ 16 августа 2020 года, Александр Лукашенко неоднократно намекал на то, что уйдет с поста президента после конституционной реформы, — пишет политолог. — Ходили слухи, что нечто подобное он обещал Владимиру Путину и в сентябре прошлого года, и позже.

Однако недавнее его заявление, что досрочных президентских выборов не будет, показало, что уходить он не собирается.

Теперь это намерение воплощено в проекте новой Конституции. Который представляет собой эшелонированную оборону существующей власти от любых покушений на ее незыблемость.

Во-первых, все должностные лица, чей срок полномочий истекает после принятия Конституции, отбывают этот срок до конца. То есть президентские выборы — в 2025 году.

Во-вторых, хотя и возвращается ограничения в два срока на занятие поста президента, но оговаривается, что отсчет сроков — с президентских выборов после принятия Конституции. То есть теоретически Лукашенко может баллотироваться в президенты снова и в 2025 году, и в 2030 году.

В-третьих, широкими политическими полномочиями наделяется Всебелорусское народное собрание. При этом оговорено, что главой этого института может быть и действующий президент. То есть Лукашенко может быть и президентом, и председателем ВНС как минимум до 2035 года.

В-четвертых, проект обеспечивает бывшему президенту пожизненное кресло в Совете Республики и иммунитет от уголовного преследования.

Впрочем, заявления самого Лукашенко, как и официальный проект Конституции, некую политическую интригу все же сохраняют. Лукашенко в 2025 году может баллотироваться снова в президенты, а может и оставить нынешнюю должность и уйти на пост главы Всебелорусского народного собрания.

Это собрание — довольно любопытный институт. Формируется оно не прямым народным голосованием, а кооптацией органами власти и общественными организациями (правильными, разумеется). Народу там будет много — 1200 человек, причем решать судьбы страны его члены будут без отрыва от производства и не слишком часто. То есть как орган власти оно будет неработоспособно по определению.

На самом деле и парламент, все же формально избираемый и профессиональный, в реальных белорусских условиях — это «пятое колесо» в повозке белорусской власти. Ну, а обновленный ВНС будет шестым.

Впрочем, штемпелем решений, принятых руководством, он будет идеальным.

А полномочия этих решений будут немаленькие: в частности, право объявлять импичмент президенту, право вводить чрезвычайное положение и даже загадочное и экзотическое право — определять легитимность выборов.

То есть если президент и председатель ВНС — это одно лицо, то все эти юридические изыски вообще, как говорится, ни о чем.

Но на случай, если Лукашенко все же решит оставить свой нынешний пост, то преемник будет весьма ограничен в своих действиях и жестко подконтролен Собранию (читай — его председателю).

Будет ли этот случай или нет — это решение Лукашенко оставляет за собой до 2025 года. Им можно дразнить и соблазнять Москву — могу уйти, а могу и не уйти. То есть если и уйти, то недалеко — в ВНС.

Впрочем, подобной неопределенностью и Путин дразнит и соблазняет российские элиты и общество. Новая Конституция дает ему право баллотироваться в 2024 году. А пойдет ли — пока не говорит.

Похожую неопределенность сохраняет и Лукашенко. Но не очень понятно, для кого и для чего.

Не будем уточнять, в каком месте хотела бы его видеть протестная часть общества, но это точно не ВНС. А для лоялистской части общества эти странные рокировки и игры чужды и непонятны: для них есть «батька», и он занимает должность «батьки» и должен и впредь ее занимать — какой ВНС, для чего ВНС, что за бред? Совсем уж «памяркоўным» белорусам тоже не вполне ясно, лучше ли Лукашенко, сидящий на двух стульях или на одном.

Складывается впечатление, что единственный адресат этих политических пасов — это Кремль. Для него, возможно, это и имеет значение. Впрочем, сейчас вряд ли большое. В условиях, когда Москва предъявляет ультиматум Западу, когда говорит о «военно-техническом решении» в случае отрицательной реакции Запада, ей в общем-то не до конституционного дизайна у одного из немногих, если не единственного союзника.

По мнению некоторых экспертов, один из вариантов этого российского «военно-технического решения» предусматривает использование как раз территории этого союзника.

И в связи с этим вопрос, на скольких стульях будет сидеть Лукашенко после 2025 года, представляется для Кремля второстепенным. И хотя теоретически проект Конституции может еще претерпеть некоторые изменения, представляется маловероятным, что они будут существенны и что именно таковых изменений проекта будет добиваться от союзника Москва.

Словом, на ближайшие два с половиной года проект Конституции по существу вообще не предполагает какого-либо транзита власти и политических трансформаций, пусть и сколь угодно контролируемых. Однако их перспективу и в 2025 году документ оставляет в тумане неопределенности.

Лукашенко и до августа 2020 года, и после все время решал задачу квадратуры круга: как бы так уйти, не уходя, как бы что-то поменять, не меняя.

Референдум по этому проекту Конституции никаким решением не станет, он и далее, как минимум до 2025 года, будет ломать голову над этой дилеммой.

Однако уроки истории подсказывают, что отказ от контролируемого транзита власти ведет к неконтролируемому, и даже эшелонированная оборона не защищает от бега времени.