Экс-боец спецотряда МВД: я участвовал в убийствах Захаренко и Гончара

Юрий Гаравский, называющий себя бывшим бойцом СОБРа (специального отряда быстрого реагирования внутренних войск МВД Беларуси), в эксклюзивном интервью DW рассказал, как были похищены и убиты оппозиционные политики, добивавшиеся отставки президента Александра Лукашенко.

Юрий Гаравский бежал из Беларуси в октябре 2018 года, опасаясь преследований. Сейчас 41-летний белорус находится в одной из европейских стран, где он попросил убежища. В данный момент его ходатайство находится на стадии рассмотрения.

В русскую редакцию DW Гаравский обратился сам в сентябре 2019 года. Он утверждает, что готов рассказать все, что ему известно, под присягой в суде.

При этом DW отмечает, что в ответах Гаравского на некоторые вопросы чувствовалась недосказанность. Так, не до конца ясно, как именно ему удалось бежать из Беларуси, чем он занимался после увольнения из СОБРа. Однако Юрий Гаравский предоставил оригиналы и копии документов, подтверждающих его личность и историю. После проверки сообщенных им фактов – насколько это было возможно – и принимая во внимание их значимость, DW решила опубликовать интервью. Вот ключевые моменты этого текста

- В 1996 году меня призвали в армию, я попал в войсковую часть №3214 внутренних войск МВД, в третью роту первого батальона. Прошел учебный курс, отслужил срочную службу. – рассказывает Гаравский. – Когда она подходила к концу, спросил у старшего лейтенанта Микши: «У меня на гражданке ничего не будет. Может, здесь где-то есть место?» Он ответил: «Да, подойди к Павличенко (создатель СОБРа подполковник Дмитрий Павличенко. - Ред.)». Тот сказал: «Оставайся по контракту в первой роте, а потом я тебя выдерну».

Это была весна, май месяц 1998 года, когда я подошел к Павличенко. И в том же году я оказался в спецотряде. СОБРом он стал называться официально в 1999 году, в июне, но костяк группы формировался за год до этого…

По словам Гаравского, бойцы СОБРа отрабатывали навыки задержания преступников – в автомобиле, автобусе, поезде. Поначалу объектами были убийцы и торговцы наркотиками. А потом…

Гаравский утверждает, что за бывшим министром внутренних дел Юрием Захаренко перед похищением следили около полутора недель:

– Восемь человек нас тогда было, Павличенко подходит и говорит: «Есть объект, за ним нужно будет проследить, и потом – если что – нам дадут команду и будем его задерживать».

– Фамилию «объекта» назвал?

– На тот момент ничего не говорил.

– Но когда вы «объект» увидели, вы же поняли, что это экс-глава МВД Юрий Захаренко. У вас не возникло никаких вопросов к Павличенко, что это не бандит, а оппозиционер?

– Ну, насчет оппозиции, знаете, особо никто не разговаривал с нами. Нам был дан приказ – мы его исполняли. Когда человек начинает задавать лишние вопросы, его либо отстраняют, либо говорят: «Ты нам не подходишь. До свидания».

– Как происходила слежка за Захаренко?

– Следили на двух машинах внаглую, мы не скрывались. Он это сам прекрасно видел и понимал. В конце апреля Павличенко стал часто уезжать c нашей базы в Воловщине (примерно в 30 км от Минска. - Ред.). Потом в один из дней он мне сказал: «Юра, поедешь со мной завтра». День ездили и следили за каким-то человеком. Когда я его увидел, то узнал Захаренко. Бывший министр. Вопросов я не задавал, почему мы следим и что делаем.

Гаравский утверждает, что 7 мая утром Павличенко уехал и где-то после обеда вернулся и сказал, что надо будет задержать Захаренко и ликвидировать.

– Тогда в первый раз была озвучена фамилия. Мы сели в две машины – BMW 525 красного цвета и Opel Оmega темного цвета – и выдвинулись в район улицы Воронянского (в Минске. - Ред.). Мы знали, где Захаренко поставит свою машину, и сколько метров ему идти от стоянки до дома.

Гаравский называет фамилии других участников похищения. Он утверждает, что бойцы СОБРа предъявили Захаренко документы, надели наручники и посадили в автомобиль.

– Захаренко понимал, кто его захватил? Он что-нибудь говорил?

– Он лишь сказал: «Сделайте так, чтобы не было больно». Все. Но мы это проигнорировали, в машине ничего не говорили, просто играла тихая спокойная музыка.

– Что делал Павличенко при захвате?

– В машине сидел. Остальные потом сели к нему в BMW, и мы уехали в район Воловщины. Это учебная база внутренних войск. У нас там была квалификация на краповый берет. Там же есть и стрельбище.

И вот в район этого стрельбища мы подъехали, достали Захаренко из машины. Он был в балдахине: мы, когда его в машину садили, надели ему балдахин, такую без глаз черную шапку, и вывезли. И когда Захаренко из машины выставили – положили на землю, Павличенко мне машет, типа, давай пистолет. Перед этим он дал мне пистолет.

– Что за пистолет?

– Пистолет ПБ – бесшумный. Внешне похож на пистолет Макарова, но немножко модернизированный. На нем был глушитель.

По словам Гаравского, Павличенко два раза выстрелил в Захаренко в район сердца. Затем экс-министра отвезли в крематорий Северного кладбища и сожгли.

– Есть версия, что Захаренко перед смертью пытали, отрубили руки, и что существует видеозапись этого.

– Нет никакого видео, никакой фотодокументации, никто его не пытал. Ему ничего не отрезали - этого ничего не было.

– Вы совершили убийство. Что было на следующий день?

– Ничего особенного. Кто хотел – взял неделю отдыха, съездил в санаторий МВД на Нарочь. Кто-то неделю отдыхал с родственниками. Кто не хотел – продолжал работать.

– А лично вы спали хорошо?

– Лично я – как бы да.

Затем Гаравский рассказывает о событиях 16 сентября 1999 года:

– Мы выехали в сторону Минска. Остановились возле бани на улице Фабричной. Это тупиковый двор. От бани можно было выехать только в одном направлении, где проезжая часть. Я прошелся, осмотрелся, говорю: «Так, ребята, вот здесь оставим нашу машину. Когда будет ехать их джип – перерезаем дорогу. А вторая наша машина подпирает, чтобы они не смогли ни назад, ни вперед сдать». Дальше ждали часов до 11 вечера…

Гончар и Красовский последними вышли из бани, сели в машину. Улица темная, там фонарей нет, людей не было - мы контролировали. И когда пошло движение их машины, мы перекрыли дорогу. Я сделал буквально два шага, разбил стекло и цепью попал в губу и переносицу Гончару…

Согласно признанию Гаравского, политику надели балдахин на голову и наручники. После этого участники захвата поехали в сторону Витебска.

– Где-то на кольцевой есть «карман» на съезде на витебское направление, – рассказывает Гаравский. – Мы останавливаемся, Павличенко выходит из машины. Подходит какой-то человек, одетый во все темное, засовывает голову и говорит: «Показывайте». Мы снимаем балдахин, слышим, этот офицер говорит Павличенко: «Да, это он».

Потом, по версии Гаравского, они отправились в район Бегомля:

– Там в 5 километрах военная база была законсервированная. На тот момент на ней СОБР базировался. Там в начале дороги оставили джип Красовского, в деревья его закатили, дали задний ход. Около полосы препятствий достаем Гончара и Красовского, кладем их рядышком. Яма уже была готова. Это была могила.

Гаравский утверждает, что отдал пистолет Павличенко, который застрелил Гончара и Красовского.

– Почему пистолет сначала был у вас, а потом вы его передавали Павличенко?

– Павличенко – любитель пафоса, но носить оружие он не любил. А почему мне отдавал пистолет – есть понятие иерархии, я уже служил по контракту полгода, а другие только заступили. Ну, или он, может, мне больше доверял.

– Что произошло дальше?

– Мы постояли-покурили минут 10-15, проверили пульс. Люди были мертвы. Раздели их. У Гончара на левой ноге, или на правой, точно не помню, не было большого и указательного пальцев. У него в ботинке была стелька ортопедическая. Наверное, чтобы нормально ходить…

Одежду и вещи убитых сожгли. А Гончара и Красовского бросили в могилу и закопали.

– Когда вы выезжали на захват Гончара и Красовского, вы понимали, кто эти люди?

– Нет. Мы не знали. Я тогда и фамилии-то Гончара не знал.

Гаравский утверждает, что дня через три Павличенко выдал участникам ликвидации по тысяче долларов.

– Исчезновение Гончара и Красовского в те дни было темой номер один в Беларуси. Об этом сообщали все СМИ. Вы понимали, в чем дело?

– Мы понимали. Но мы спокойно к этому относились, потому что были уверены, что никто об этом не узнает, настолько синхронно мы сработали, без свидетелей. По Захаренко свидетели были, люди могли видеть, кто куда кого сажал. А по Гончару и Красовскому – это было почти ночью в начале двенадцатого, никто ничего не видел.

– В СМИ писали, что в так называемом «эскадроне смерти» люди идейные. Якобы Павличенко перед похищениями зачитывал задания от имени президента, что выполнить такой приказ - это большая честь и т.д.

– Не было этого ничего. Все приказы отдавались в устной форме. Такое понятие как приказ, напечатанный такого-то числа, - это миф.

– Вы могли бы показать место захоронения Гончара и Красовского?

– Послушайте, прошло уже больше 20 лет. Да, тела, скорее всего, разложились, но кости должны остаться. Машина никуда не делась. Она где закопана, там и будет лежать – сгнившая. На том месте, где было совершено убийство, от четырех пуль отскочили гильзы. На следующий день никто из нас не ходил их искать. Это лес. Отскок гильзы – от 4 до 6 метров. Их там реально найти, эти четыре гильзы там и будут лежать. Если серия пистолета известна, если есть закрепленные за ним серийные патроны, то по гильзе, по пуле в теле можно выяснить, из какого пистолета стреляли.

– Кто помимо вас может подтвердить то, что вы рассказали?

– Те, кто сейчас работают в структурах МВД, и те люди, которых я пофамильно знаю. Не больше 14 человек. Мы сидели, смотрели друг другу в глаза. И никто бы никогда в жизни вот это не рассказал.

– Между собой вы эти вопросы обсуждали?

– Нет. У нас как-то не было заведено. Да, мы все совершили преступления, но обсуждать, мурыжить это... Не было такого понятия.

– И ни у кого не шевельнулась мысль, что все-таки могут найти улики и доказать, что это было преступление, совершенное вами?

– А как вы можете найти улики, если на сегодняшний момент все, кроме меня (принимавшие участие в похищениях и убийствах. - Ред.), находятся при власти? У кого и что может шевельнуться?

– А у вас?

– У меня шевельнулось. Я, скажем так, такой человек... У меня позывной был «Голова». Я все анализировал, взвешивал и прекрасно знал, что через год, через два, через 5 лет все это мне аукнется.

Гаравский утверждает, что впоследствии задавал Павличенко вопрос, за что ликвидирован Гончар, и получил ответ: «У него был 100-процентный компромат для отстранения Лукашенко». В верхах сказали, что его надо убрать.

Юрий Гаравский говорит, что не участвовал в ликвидации оператора ОРТ Дмитрия Завадского, но некоторые бойцы СОБРа в этот день выходили на работу, хотя не должны были.

– В 2002 году Верховный суд Беларуси признал виновными в похищении Завадского бывших офицеров МВД Валерия Игнатовича и Дмитрия Малика, при этом их причастность к возможному убийству оператора доказана не была. В итоге они были осуждены на пожизненное заключение за убийство еще пяти человек.

– Завадского убили не Игнатович, не Малик... Малик вообще на тот момент работал в «Алмазе» (антитеррористическое спецподразделение МВД Беларуси. - Ред.). Если они убили Завадского, почему не рассказали, где он захоронен?

По мнению Гаравского, бывшие министр внутренних дел Юрий Сиваков и руководитель Совета безопасности Виктор Шейман были в курсе деяний СОБРовцев.

– В ноябре 2000 года Генпрокуратура Беларуси санкционировала арест создателя СОБРа Дмитрия Павличенко по подозрению в причастности к исчезновениям оппонентов Лукашенко. Какое-то время Павличенко находился в СИЗО КГБ. Что вы об этом знаете?

– Дело было так. Мы – Павличенко, я и водитель – ехали, не помню откуда. Нас с Павличенко задержали, а водителя отпустили. Меня мурыжили часов пять-шесть – ни попить, ни покурить, ни в туалет... Я сказал, что у меня есть командир – все вопросы к нему.

Меня выпустили через день. А Павличенко – вечером через три дня. Он мне позвонил, сказал, чтобы я подъехал к нынешнему «Президент-Отелю», это с тыльной стороны от президентской администрации. Там стояла наша машина. Павличенко пошел в администрацию с сотрудниками КГБ. Минут через 30-40 вышел с папкой, махнул мне рукой, мы сели в машину и поехали на базу.

– Что было в той папке?

– Уголовное дело на Павличенко, такой вот толщины (приблизительно 5 см. - Ред.). Потом мы приехали в отряд и в металлическом ведре спалили все материалы. И дальше он работал без всяких-яких.

– Вы хоть одну страничку этого дела видели?

– Нет. Все поджигалось и палилось. Вот так по одной бумажке вырывали и палили в ведре, вырывали и палили.

– Чем занимаются сейчас те, кто входил в группы по ликвидации Захаренко, Гончара и Красовского?

– Тогда мы были рядовыми бойцами, а сейчас кто-то ушел в КГБ в «Альфу» работать, кто-то – в «Алмаз» в МВД, кто-то в Службу безопасности президента, кто-то остался в СОБРе. Многие пошли на повышение – майоры, подполковники, полковники.

Сам Гаравский уволился из СОБРа в 2003 году и занялся бизнесом.

– А в 2007 году со мной случилось ДТП, хотя мне кажется, что на меня было совершено покушение. В мою машину влетела фура – 16 дней комы, перелом позвоночника, перелом ноги, трепанация черепа. Я три с половиной месяца провел в больнице, а потом три с половиной года жил по графику больница-дом.

– Если это действительно, как вы говорите, было покушение, почему же его организаторы потом не довели дело до конца?

– А зачем? Я остался инвалидом, передвигался на двух костылях. Понимаете, что такое, когда человек никуда не может выйти, поехать? У меня были постоянные боли в ноге, спине, голове. То есть я был под наблюдением.

– Лечение, вероятно, требовало немалых средств. Откуда деньги?

– Свои сбережения, плюс мама помогала.

– А бывшие сослуживцы, Павличенко?

– Павличенко мне помогал трижды, давал деньги на дорогие лекарства - обезболивающие. В общей сложности 700 долларов.

– Как часто после увольнения вы встречались с бывшими сослуживцами?

– Практически каждый год, иногда и два раза в год. У меня был телефон Павличенко. Он мог позвонить, я мог позвонить, если какие-то вопросы были. Поддерживал контакт, скорее, он. Думаю, что ему говорили следить за мной, держать на контроле. Потому что я – единственный человек, который откололся от этой структуры, ушел на гражданку.

– Обсуждали ли вы свои прошлые дела с бывшими сослуживцами?

– Вы поймите, у людей, которые, скажем так, совершили определенное преступление, как мы, происходит осознание, переосмысление. И мы стараемся эту тему не обсуждать. Единственное – разговор года три назад. И то его начал Павличенко. Он сказал: «Что ты думаешь насчет того, что у нас было в 1999 году?» Я говорю: «А что у нас тогда было?» Он говорит: «Все, я понял». Я сделал вид, что этого не помню и не хочу вспоминать.

– Почему вы, обладая полной информацией о судьбе Захаренко, Гончара и Красовского, так долго молчали?

– Я не молчал, все время искал возможность рассказать. В ОБСЕ писал на польский адрес, но ответа не получил. Года два назад под чужим электронным адресом, скрыв все данные, написал на оппозиционный сайт «Хартия-97»: «Здравствуйте, я такой-то. Хочу рассказать, что знаю про Захаренко, Гончара и Красовского». Они ответили: «Хорошо, давайте встретимся». А на следующий день звонит мне Павличенко и говорит: «Ты туда не ходи, потому что там тебя посадят». Я говорю: "Понял. Хорошо». После  этих слов я пришел к выводу, что вся почта, что приходит на «Хартию», вскрывается и контролируется нашим КГБ.

– Вы попросили убежище в Европе?

– Да, попросил. Могу показать документ.

– При подаче ходатайства вы объяснили, кто вы, чем занимались в Беларуси?

– Да, все это я рассказал. Мне задали вопрос, почему я бежал из Беларуси. И я им рассказал все то же самое, что и вам сейчас.

– Чувствуете ли вы себя в безопасности в Европе?

– Вы знаете, пока при власти в Беларуси находится незыблемый уже больше 25 лет наш Александр Григорьевич Лукашенко, я себя не чувствую в безопасности.

– А почему в Беларуси вы не рассказали следователям всю правду о похищениях и убийствах?

– Вот если бы я это сделал, меня в тот же день и закрыли бы. И мне бы ни за что дали 25 лет минимум.

– Так уж и ни за что?

– Ну... Да, есть за что. Но я не хочу сидеть 25 лет. Тем более, что в белорусских тюрьмах это не сахар. А я сидел бы в какой-нибудь особой тюрьме, где-нибудь в Глубоком.

– Вы готовы повторить то, что рассказали, под присягой?

– Да. Я могу под присягой в суде официально все подтвердить. Могу на карте показать места убийств Захаренко, Гончара и Красовского. Я не знаю, где точно захоронен Захаренко, потому что Северное кладбище большое. Но это знает Павличенко. А место захоронения Гончара и Красовского могу с точностью до метра показать.

– Вы признались в убийстве. Вы сейчас раскаиваетесь в том, что совершили?

– Есть раскаяние, есть чувство вины… Если бы эти люди остались живы, что-то было бы по-другому в Беларуси. Я приношу искренние соболезнования родным и близким, так как я участник убийства. Прошу у них извинения. Могу показать места захоронений на карте. А дальше все зависит от них и от нашей белорусской правоохранительной системы.

Некоторые заявления Гаравского вызывают вопросы и даже сомнения. В то же время DWотмечает, что многое из сказанного экс-бойцом спецотряда совпадает с выводами спецдокладчика Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) Христоса Пургуридеса, который в 2004 году расследовал исчезновения белорусских оппозиционеров. СОБР он называет «эскадроном смерти под руководством Павличенко».

«Не может быть, чтобы эти похищения и убийства произошли без согласия - мягко выражаясь - очень-очень высокопоставленных чиновников. Когда я это говорю, я думаю о президенте Беларуси», – подчеркнул Пургуридес в интервью DW.

Дмитрий Павличенко: Это полный бред какой-то. Ну, может быть, кто-то там чем-то этим занимался

Экс-командир СОБРа Дмитрий Павличенко отрицает, что спецотряд имел отношение к исчезновению Захаренко, Гончара и Красовского. А Юрий Гаравский, утверждающий, что в составе СОБРа 20 лет назад участвовал в похищении и убийстве Захаренко, Гончара и Красовского, никогда в спецподразделении под командование Павличенко не служил. Об этом Павличенко заявил в комментарии TUT.BY.

– Гаравский отслужил полтора года срочной службы, а потом опозорил [внутренние войска]. Никакого отношения к СОБРу он не имеет. У нас [в 1998 году] открылся штат контрактников, у него особого интеллекта не было, хлопец здоровый, но определенные навыки были, и в рукопашном бое, и мы его взяли. Но СОБР формировался в 1999 году. А он в это время, в 1999 году, попал под уголовную ответственность — занимался вымогательством. Его брало в разработку Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией, задерживал «Алмаз» — там все было серьезно. Поэтому, когда какие-то события и происходили [в 1999 году], к которым СОБР не имеет отношения, он отбывал наказание.

В КГБ на Гаравского есть досье. Он никакого отношения к СОБРу не имеет, он опозорил наши ряды, занялся преступным бизнесом — вымогательством денег у простых граждан, прикрываясь, что он сотрудник [МВД]. Мы его из своих рядов изгнали, он отсидел три или четыре года. Сел он в 1999 году.

– Но он утверждает, что был бойцом СОБРа с 1999 по 2003 год.

– Такого быть не может, он в это время отбывал наказание.

Гаравский демонстрирует ксерокопию удостоверения члена Белорусскую ассоциацию ветеранов подразделений специального назначения войск МВД «Честь», действительного до  июля 2007 года

Несмотря на то, что отбывал наказание, свой — не свой, но служил ведь у нас, и я ему помог устроиться на работу. Он там [на работе] опять допустил какие-то махинации и его и оттуда выгнали. Потом он пьяным за рулем попал в аварию и стал калекой. Я тоже нашел способ, у нас так принято, я многих поддерживаю — я возглавляю Белорусскую ассоциацию ветеранов, и у меня много на попечении больных и калек находится, тоже нашел способ его поддержать. Но человек [Гаравский] пытается заработать на этом всем. Человек просто потерял совесть и ориентиры. За 20 лет было много публикаций, я уже насмотрелся. Никаких таинственных операций не было.

– То есть вы утверждаете, что СОБР под вашим командованием не участвовал в операциях по похищению и убийству Захаренко, Гончара и Красовского, о которых рассказывает Гаравский?

– Это полный бред какой-то. Ну, может быть, кто-то там чем-то этим занимался. Мы — спецподразделение спецназначения внутренних войск, эти вот вопросы в компетенции других органов, если они этим занимались.

Дмитрий Павличенко включен в список белорусских чиновников, которым запрещен въезд в страны Евросоюза и США из-за подозрения его причастности к громким исчезновениям в Беларуси в 1999 и 2000 году.

СК изучает…

Пресс-служба Генпрокуратуры заявила «Нашай ніве», что соответствующее уголовное дело находится в Следственном комитете, который и должен реагировать в случае, если появляется новая информация. СК от комментариев воздержался, заявив, что «необходимо изучить материалы»…