«Эти тринадцать человек — слезы, если вспомнить, что более 600 человек еще удерживаются в заключении»

16 сентября на волю по указу Александра Лукашенко вышла первая партия помилованных политзаключенных. Таких людей не много — всего тринадцать. В то время как в Беларуси в тюрьмах и СИЗО находятся уже около 700 политзаключенных.

Для чего властям нужная такая половинчатая амнистия? Повлияет ли это на отношения с Евросоюзом? Об этом «Филин» спросил у политолога Андрея Егорова.

Фото из соцсетей

— Это имеет пока исключительно пропагандистскую цель. Мол, смотрите, люди признали себя виноватыми, попросили прощения, значит, действительно считают, что сделали что-то не так, общество тоже должно их считать преступниками.

Мы видим поддержку идеологического дискурса, что события прошлого года были направлены на подрыв государства. Действия происходят в такой логике.

Для внешней аудитории нужно что-то большее, чем просто тринадцать освобожденных. Им нужен процесс. Если они увидят, что тринадцать человек освободили на этой неделе, десять — на следующей и т.д., то такое может быть одобрено.

Мы точно не знаем, сколько людей написали прошение о помиловании. Мне кажется, есть задача добиваться «признаний», но люди не очень охотно пишут такие прошения.

С другой стороны — они пока не хотят освобождать резонансных людей, которые могли бы показать искусственную природу таких «признаний». Они хотят быть уверенными, что освобожденные никак не будут дискредитировать данный процесс.

Будет ли в Европе данное освобождение воспринято, как пробный шар и приглашение к диалогу? Собеседник «Филина» говорит, что может начаться неформальное общение, но властям пока вряд ли что-то светит:

— Думаю, что данные освобождения напрямую никак не повлияют на отношения с Западом — мы пока не знаем, является ли это трендом на освобождение политзаключенных. Если Евросоюз не увидит явного тренда на деэскалацию, то это не станет причиной для переговоров.

Эти тринадцать человек — слезы, если вспомнить, что более 600 человек еще удерживаются в заключении.

Тем не менее, скорее всего Владимир Макей или другие дипломаты попробуют подать данное событие, как большое достижение, считает политолог.

— Безусловно, в неформальной дипломатии это будет использовано как «шаг навстречу». Смотрите, мы можем договариваться. Мы делаем то, что вы хотели, давайте говорить про приостановку или отмену санкций. Но не думаю, что это даст эффект.

Неформальная дипломатия может начаться, могут появиться посредники в Европе. Но европейская дипломатия будет воздерживаться от официальных контактов, пока не выйдет последний политзаключенный.

Можно ли рассчитывать на продолжение этого процесса в ближайшее время или это была единичная акция?

— Я надеюсь, что тренд продолжится. Даже если смотреть с гуманитарной точки зрения — люди должны быть освобождены. На сегодняшний день освобождение большей части заключенных не угрожает режиму. Даже если нет желания освобождать всех, то они могут показать, что тренд все же есть, и отпускать людей небольшими партиями. Это нужно для возобновления хотя бы неформальных переговоров.

Но мне кажется, что у белорусских властей нет генерального плана, с которым были бы согласны все стороны. Есть репрессивная машина, которая работает в режиме мобилизации. Но есть и нужды дипломатии по нормализации отношений и с обществом, и с Западом.

Чрезвычайная ситуация в стране делает невозможной жизнь в Беларуси не только тех, кто активно выступает за перемены, но и обычных людей — бизнес, экономический блок. Мы имеем дело практически с полным закрытием страны, когда нельзя нормально ни выехать, ни заехать. Это серьезно усложняет жизнь граждан.

Потому мы и не знаем, продолжится ли этот тренд, — подытожил Андрей Егоров.