Историк Смиловицкий: «Империи живут, пока они покоряют другие народы»

О разнице смыслов так часто звучащего в эти недели слова «геноцид», происходящем в Украине и неизбежных переменах мира после войны Филин поговорил с израильским историком, доктором наук, специалистом по истории евреев Беларуси Леонидом Смиловицким.

— Термин «геноцид» появился лишь после окончания Второй мировой войны, — говорит историк. — Суть в том, что это тотальное уничтожение отдельных групп населения или по национальному, или по религиозному признаку. Поголовное и безусловное уничтожение, без предъявления обвинения, без каких-то смягчающих обстоятельств — от ребенка в колыбели до человека, которого задержали с оружием в руках.

Методы уничтожения могут быть самыми разными. Или молотком по голове, как убивали красные кхмеры в Кампучии, или газовые камеры, душегубки, или расстрельные ямы, и прочее. Но самая главная ошибка — ставить знак равенства между военным преступлением и геноцидом.

Леонид Смиловицкий напоминает: в нацистской Германии программа была детально разработана и спланирована на основе идеологической доктрины. Нацисты, убивающие евреев, подавали это своим солдатам и народу как «историческую ответственность за проведение санитарных мероприятий по очистке человечества от еврейской заразы».

— Кроме того, если говорить о нацистах, то убийства евреев начались только с нападением на Советский Союз. До июня 1941 года уничтожения евреев не было, и до 17 октября того же года из Германии, при наличии виз, можно было уехать на все четыре стороны. Но визы не давали — никто не принимал. И когда Гитлер увидел, что от евреев нельзя отделаться, лишь тогда принял программу их массового уничтожения.

Если говорить о немецких евреях, вообще никто не знал, куда они пропадают. Людей просто сажали в поезда (в пассажирские вагоны, не в товарные) — и увозили куда-то. Говорили, что в Палестину, потом — что везут в Беларусь и Украину, чтобы они показали, как надо работать; а уже в Барановичах пересаживали в товарные вагоны и везли прямо в Минск, где было зондер-гетто.

Подмена понятий

Из всего происходящего сегодня в мире, из того, с какой легкостью используется термин «геноцид», по мнению Леонида Смиловицкого, очевидно, что человечество не сделало выводов из уроков Холокоста 80-летней давности.

— Природу этого явления очень многие, в том числе политики, не понимают. Я не раз говорил, и повторяю: нужно проводить разницу между геноцидом и военным преступлением.

По масштабу, по своему ужасу военное преступление может быть не менее страшным явлением, потому что оно не контролируется, не прогнозируется, имеет самые разные и страшные формы. Но это, конечно, не геноцид.

— Значит, показанные всему миру страшные кадры из Бучи, Ирпеня, Бородянки — это свидетельства военных преступлений. Или правильнее использовать какой-то другой термин?

— Все верно, мы имеем дело с военными преступлениями. Это термин очень широкий и всеобъемлющий. За военные преступления — известно, какое отношение, они не имеют срока давности, предполагают самые жесткие наказания. Но они не планируются заранее и не касаются всех. Евреев убивали всех, поголовно, от начала до конца. Украинцев не убивают за то, что они украинцы, и Буча — конкретное преступление группы садистов.

То, что политики, от европейских президентов до белорусских чиновников высокого ранга, говорят о геноциде, свидетельствует о том, что они, во-первых, не понимают природы этого явления, а во-вторых, с легкостью жонглируют понятиями, о которых не имеют представления.

Тут есть очень большая толика конъюнктуры. Для того, чтобы обидеть человека, его легче всего назвать «фашистом», «нацистом», не разбираясь в сути.

Знаете, у нас в Израиле есть радикальные религиозные группы, которые выступают против государства и его законов — они кидают в израильскую полицию камни и называют «фашистами». Звучит как бред, но к этому все давно привыкли. Потом все спокойно расходятся по домам, а если их задерживают, то на 48 часов, и уж точно не в застенки бросают, а в крайнем случае штрафуют или деньги не дают на открытие новой синагоги.

Гибель империи

— Россия представляет войну как «операцию по денацификации» Украины, а мир боится Третьей мировой. Как с точки зрения истории охарактеризовать происходящее, как будут говорить об этой войне ученые следующих веков?

— Если кто-то еще не понял — на наших глазах меняется мир. При всем желании ситуацию уже нельзя отыграть назад. С точки зрения истории, происходят процессы позитивные. С точки зрения конкретных человеческих судеб — это все ужасно.

Никогда раньше мир не был настолько един и настолько последователен. Всегда были какие-то военные союзы, экономические или иные объединения, но так, чтобы весь мир объединился против одной страны с какой-то целью — подобного не было.

У Путина последний аргумент — ядерное оружие. Надеюсь, что до этого не дойдет. Поэтому Запад и ведет себя настолько аргументировано и продуманно, без прямого использования своих войск. Но думаю, что это конец Российской Федерации.

Россия — это империя. Империи живут только тогда, когда они осуществляют захват. Когда империя не ведет войн, она рассыпается, потому что ей нужна подпитка, нужны дополнительные ресурсы, и при этом нужен внешний враг, нужно кому-то недоплачивать…

Принципиальное отличие белорусов от русских состоит в том, что у белорусов нет имперского мышления. А у русского человека оно есть.

Но страна не может нормально развиваться, если у нее плохая репутация. Если России, точнее скажем, путинскому режиму репутация не важна — это очень яркий признак того, что он не собирается ни с кем считаться. Правитель, который не уважает другие государства и другие народы, не уважает международные законы, — он не уважает и свой народ, не ценит человеческие жизни.

Такие режимы больше всего интересует вопрос сохранения личной власти. Если вы спросите, зачем это все Путин развязал — он чувствовал угрозу своей личной власти. Ему нужно было поднимать рейтинги. И то, что он не просчитал ситуацию, означает, что он окружил себя людьми, которые боялись показать ему реальную картину.

Это типичный подход для всех диктаторов: и для Лукашенко, и для Пол Пота, для кого угодно в этом ряду. Они всегда думают только об одном: сохранении своей личной власти, которая связана с их личной жизнью. Они создают систему, не позволяющую им спокойно уйти, в отличие от демократического общества.

Прошлое — в прошлом

— Если — вернее, когда — империя рассыплется, мир в безопасности? Или лишь на какое-то время?

— Смотря у кого будет красная кнопка. Пока она есть, мир не может чувствовать себя в безопасности. Правда, ядерное оружие всегда было фактором сдерживания, и вдруг стало фактором угрозы. Впервые сказано во всеуслышание, что «в случае необходимости мы готовы нанести превентивный удар».

У одного из помощников Зеленского, Алексея Арестовича, на этот счет интересная точка зрения: что в рамках той картины мира, в которой существует Путин, поведение его очень рационально, и он просто талантливо играет роль сумасшедшего. Такой взгляд тоже имеет право быть; хотя последствия могут быть глобальными.

Как известно, когда ты что-то планируешь, нужно это делать по худшему варианту, чтобы потом не было неожиданностей. Это то, чего не сделал Путин. Он планировал тот вариант, который его устраивал.

Происходящее сейчас, говорит ученый, ускоряет общественные и экономические процессы, которые могли быть растянуты на несколько сотен лет:

— Гитлер, напавший на Советский Союз, решил, что после финской войны этого колосса на глиняных ногах достаточно лишь слегка подтолкнуть — и все упадет само. Во многом он оказался прав. В антисоветских формированиях воевало 1,5 миллиона красноармейцев из числа пленных, и когда летом 1941 года в Украине захватили десятки тысяч пленных, их не было кому конвоировать — взяли желающих из числа военнопленных, и они сами конвоировали своих, тому есть масса документальных свидетельств.

Советскую власть действительно многие ненавидели, и у Гитлера были очень серьезные шансы…

Но есть принципиально важный момент. На Россию никто не собирается нападать в данном случае. А значит, у них нет той силы, которая поможет им победить. Сила у русских есть только тогда, когда они начинают защищаться. Поэтому ломаются танки, случаются самострелы, чтобы не идти на фронт. Мы не знаем, конечно, всей картины, но там ситуация очень нехорошая.

У украинцев — ровно наоборот. Ресурсы у них есть, благодаря помощи Запада, народу хватает, они злые и хотят сражаться. Поэтому путинский режим просто обречен.

А поскольку Россия тратит резервы так непродуманно, то я считаю, если будет так продолжаться, Российская Федерация распадется по частям на отдельные куски. Это то, что прогнозировали западные футурологи еще середины прошлого века.

Мир стал глобальным, и сегодняшняя Россия находится в гораздо худшем положении, чем некогда Советский Союз. В СССР производилось все свое, от чайной ложки до трактора, не было социальных сетей, информацию можно было скрыть. Сегодня России быстро перекрывают кислород, и обратного пути уже нет.

Чтобы волкодав, вцепившийся в горло, отпустил его — нужно поменять режим, поменять правила его существования, как это было с Германией и Японией после войны, заплатить репарации за все, что уничтожено. На меньшее никто не согласится, санкции не отменят.

Конечно, очень хотелось бы, чтобы это произошло раньше и меньшей кровью.