Коронавирус больше не угроза. Рецепт скандинавских стран – вакцинация и доверие к правительству

Жители Стокгольма празднуют отмену коронавирусных ограничений, 29 сентября 2021 года. Фото: EPA-EFE

Таблички с уже необязательным требованием о социальной дистанции и расставленные кое-где емкости с дезинфектором для рук — вот и все следы эпидемии, оставшиеся в городе Хорсенс на восточном побережье Дании. Жители города снова ужинают в ресторанах, встречаются компаниями и ходят на концерты.

Такая картина сейчас по всей стране. Дания — один из европейских лидеров по темпам вакцинации, сейчас привито чуть больше 75% жителей страны. А 10 сентября Дания стала первой страной ЕС, отменившей все ограничения. Прошел месяц, цифры стабильны. Похожая картина — в соседней Швеции: там тоже практически не осталось ограничений, но кривая новых случаев не ползет вверх. Похоже, опыт Скандинавии показывает, что эпидемия — это процесс, который может иметь финал.

Мария Колодко из Хорсенса вакцинировалась, как только дошла очередь до ее возрастной группы, — летом. Она работает в международной компании, возглавляет команду из 10 человек, которая занимается тестированием ингредиентов для пищевой промышленности. Сама Мария может работать удаленно, но раз в неделю все равно нужно приходить в лабораторию — пробовать продукт. Мария не знает ни одного антипрививочника — в ее окружении таких просто нет.

— Знаю, что у одной коллеги бойфренд не вакцинировался, но не знаю почему — не спрашивала, — говорит она. — У нас, наоборот, все ждали, когда будет возможность. Нам предлагают вакцины, которые одобрены во всем мире. Ты снижаешь риски для себя, для других. Появляется намного больше возможностей.

Судя по цифрам, в Дании так рассуждает большинство.

Вакцинация здесь началась зимой по группам: сначала прививали пожилых людей и людей с хроническими заболеваниями, затем всех остальных.

С 6 апреля первой в Европе Дания ввела так называемые коронапасы — сертификаты с QR-кодом, подтверждающие, что их владельцы привиты или переболели в течение последних 180 дней. Обладатели таких сертификатов получили дополнительные права — например, посещать салоны красоты и рестораны, в тот момент еще закрытые для остальных. В течение нескольких месяцев систему подобных сертификатов и дополнительных возможностей для их обладателей переняли практически все европейские страны.

Сейчас «коронапасы» остались в прошлом. В конце августа министерство здравоохранения Дании признало, что коронавирус больше не является «критической угрозой для общества» и постановило отменить все ограничения с 10 сентября.

— Эпидемия под контролем, у нас рекордно высокие цифры вакцинации, — заявил министр здравоохранения Магнус Хейнике. — Правительство обещало не продлевать эти (ограничительные) меры дольше, чем необходимо, и вот мы здесь.

Особый путь

— Сейчас ходишь — люди вокруг, очень забавное ощущение, — делится Алена Вишина из шведского городка Уппсала в 70 километрах от Стокгольма.

Алена — физик, работает в университете. Зимой она какое-то время работала из дома — тогда практически всех сотрудников университета перевели на удаленку. Потом формат удаленной работы остался, но в виде рекомендации, каждый волен был выбирать. Алена выбрала ходить в университет — дома, в маленькой квартире, работается с трудом. В университете, правда, тоже было невесело: студентов нет, слишком тихо, даже поесть негде, все кафетерии были закрыты. Из 80 коллег Алены ходили человек десять, остальные работали из дома.

Сейчас, хотя все ограничения сняты, вернулась примерно половина — остальным понравилось на удаленке, так и продолжают. 

В начале эпидемии Швеция выбрала особый путь. Пока страны одна за другой закрывали школы, детские сады, рестораны и торговые центры, в Швеции все работало, были введены лишь минимальные ограничения — например, на количество человек внутри помещения. Главный эпидемиолог страны Андерс Тагнелль сделал ставку на формирование коллективного иммунитета: в начале эпидемии инфекционист обещал, что жители Стокгольма уже в мае станут устойчивы к вирусу.

Стратегия Швеции часто подвергалась критике — в частности, весной она привела к крупным вспышкам коронавируса в домах престарелых. В итоге смертность от вируса в Швеции в расчете на 100 тысяч человек все равно оказалась ниже, чем в большинстве крупных западных стран — например, США, Великобритании и Франции, — но значительно превысила показатели смертности у соседей — в Дании, Норвегии и Финляндии.

Более строгие меры были приняты только зимой 2021 года: правительство рекомендовало носить маски, перейти на удаленный режим работы и ограничило численность любых собраний до восьми человек. Параллельно началась вакцинация — сейчас в Швеции вакцинировано 66% жителей.

В итоге 29 сентября в Швеции решили снять оставшиеся ограничения. Последним правилом был запрет на посещение ночных клубов без QR-кода, подтверждающего вакцинацию, — сегодня можно всем.

Роман Степанов из города Лунд рассказывает, что недавно пропали последние заметные признаки эпидемии — ленточки, закрывающие вход в автобус через переднюю дверь. Их стали клеить в начале эпидемии, чтобы обезопасить водителей: пассажиры должны были заходить через заднюю дверь. Теперь можно снова заходить по старинке — спереди. 

Вопрос доверия

В середине марта 2020 года профессор Майкл Петерсен, занимающийся исследованиями в сфере политической психологии в Орхусском университете, вместе с 30 коллегами из нескольких крупнейших университетов Дании решил принять участие в проекте Hope («Надежда»).

Деньги на проект буквально в течение двух недель выделило правительство страны, когда стало очевидно, что эпидемия принимает глобальный масштаб. Перед исследователями стояла задача изучать и анализировать все, что относится к поведению людей во время эпидемии и их взаимодействию с властями.

Результаты исследований должны были помочь правительству лучше общаться со своими гражданами и доносить до них информацию. Кроме Дании, исследователи изучали поведение людей еще в семи странах: Швеции, Великобритании, Германии, Франции, Италии, Венгрии и США. На более поздних этапах одной из главных тем анализа, конечно, было отношение к вакцинации.

— Ключевым фактором доверия к вакцине является уровень доверия к системе здравоохранения, — говорит профессор Петерсен. — В первую очередь из-за этого в разных странах отличается степень готовности вакцинироваться. В Дании традиционно высокий уровень доверия к институтам власти.

По мнению Петерсена, сыграли роль еще два важных момента. В марте 2020 года Дания второй в Европе после Италии объявила локдаун, закрыв все образовательные учреждения и переведя часть людей на удаленную работу.

При этом правительство сразу указало на беспрецедентность таких мер: «Это будет иметь громадные последствия, но альтернатива еще хуже» — из выступления премьер-министра Метте Фредериксен от 11 марта. И подчеркнуло необходимость данных мер: защитить в первую очередь не себя, а наиболее уязвимые группы населения. По словам Петерсена, именно такая этическая установка близка датчанам.

Второй важный момент — поведение оппозиции. Ограничительные меры и вакцинация никогда не были предметом дискуссий правящего большинства и оппозиционных партий, их необходимость никто из видных политиков не ставил под сомнение.

— И конечно, важно то, как общалось министерство здравоохранения, — говорит Петерсен.

— Была сделана ставка на максимальную прозрачность, когда чиновники в том числе говорили о сложностях и признавали свои ошибки.

В 2019 году, когда о коронавирусе еще не слышали, международный Центр безопасности здравоохранения имени Джона Хопкинса сравнил готовность разных стран в случае глобальной эпидемии. Согласно анализу ученых, с отрывом лидировали США, затем Великобритания — страны с лучшей медицинской инфраструктурой. Однако практика показала, что смертность от коронавируса в этих странах выше, чем, например, в Дании.

— Я думаю, не только инфраструктура предопределяет исход эпидемии, — говорит Петерсен. — Лидерство и коммуникация играют важную роль.

При этом профессор признает, что в большой стране вроде США или России добиться такого же эффекта, как в Дании, будет невозможно: желание защитить ближнего базируется на чувстве общности, которого достичь сложнее, когда в обществе много слишком разных социальных групп.