Марина Золотова из заключения: «Политические» в СИЗО на Володарского сломали систему»

В октябре 2022 года КГБ включил Золотову в список лиц, «причастных к террористической деятельности». Из него стало известно, что сейчас политзаключенную обвиняют по ст. 130 УК (разжигание социальной розни) и ст. 361 УК (призывы к мерам ограничительного характера (санкциям), иным действиям, направленным на причинение вреда национальной безопасности Республики Беларусь).

Ко дню рождения известной белорусской журналистки блог «Люди» собрал цитаты из ее писем.

О хорошем и плохом

— Скоро полтора года как я в тюрьме. Время пролетело незаметно, — пишет Марина. — Сейчас уже сложно сказать, какие эмоции я испытываю по этому поводу. Несправедливость, пожалуй, это главное. За эти полтора года внутри меня были очень разные чувства — и негативные, и позитивные.

Из последних позитивных — новость о том, что Алесь Беляцкий получил Нобелевскую премию мира. Новости тут очень опаздывают, но, что интересно, за несколько минут до того, как я все узнала, я с ним вместе шла по коридору тюрьмы. А он, скромняга, ничего не сказал.

Просто представь, как это выглядит, человек, который получил Нобелевскую премию мира, сидит в нескольких камерах от тебя. Думаю, эта Нобелевка Беляцкого мотивирует и вдохновляет всех политзаключенных. У нас на Володарке так точно.

Мой самый счастливый за эти полтора года момент, когда меня возили в СК и я увидела на Володарке своих родных. Случаются и другие радостные встречи. Допустим, когда вижу нашу Милу (бывшего генерального директора «Т*ТБАЙ Медиа» Людмилу Чекину. — Прим. ред.) по дороге на прогулку. Много радости доставляют письма. Сейчас с ними как-то совсем плохо, но я понимаю, что люди не забывают.

А если о плохом… Это приговоры многим политическим и 24 февраля. Уже несколько месяцев мы живем в новой реальности. В голове прокручивается много сценариев, а по итогу случиться может что-то совсем другое. Я уже смирилась, что все это может затянуться надолго. Даже не то что смирилась, а просто к этому готова.

О новостях и амнистии

— Больше переживаешь из-за того, что происходит в стране и мире. Мы каждый день смотрим новости по телевизору, — говорит Марина. — Один раз белорусские, один — российские. Что-то сообщают родные, что-то читаем в письмах. Но информации очень не хватает. Приходится составлять пазл из того, что есть.

Интересно, что первые слухи про амнистию, в том числе и для политических, у нас возникли задолго до того, как Макей поехал в Нью-Йорк на Генассамблею ООН <…>. В тот момент, когда стало понятно, что в Беларусь введут российские войска (речь идет о заявлении Лукашенко от 10 октября о приеме тысяч российских военных. — Прим. ред.), стало ясно, что выбор сделан. И обратного пути нет. В этой ситуации никакая политическая амнистия властям не нужна.

Я тебе честно скажу, в тюрьме очень часто говорят про амнистию (почитай Солженицына). Просто каждый надеется поскорее выйти на свободу. Я тоже надеюсь, но в то же время понимаю, что скорее всего суд признает меня виновной и даст внушительный срок. С чего мне надеяться на чудо?

О войне

— 24 февраля Россия напала на Украину. Тут разночтений быть не может, — говорит Марина. — Я понимаю, что люди ведутся на пропаганду. Знаю, что и белорусы ведутся. Конечно, если по телеку так много российского контента. Один информационный канал, который идет по РТР-Беларусь пару часов, чего только стоит. И это все льется в уши белорусскому зрителю. Но рано или поздно миф разрушится [так уже было в истории].

Думаю, Украина победит, они гораздо более мотивированы и им помогает все мировое сообщество. Они защищают свою родину, но времени им может понадобиться очень много. Сколько, не знает никто. Грустно оттого, что все это время гибнут и страдают люди. Одно дело рассуждать об исторических событиях, наблюдая издалека, другое дело — когда это касается тебя напрямую.

Один год, пять и даже десять — для истории ничто. А для конкретного человека — большая часть жизни. Поэтому все мы в глубине души надеемся, что все это закончится скоро.

О людях вокруг

— Когда меня задержали, я была единственной политзаключенной в четырехместной камере, потом в шестиместной нас было двое, а в десятиместной — четверо, — вспоминает Марина. — Постепенно количество политических растет. Самая распространенная статья — 342-я. Все это очень разные люди: художники, программисты, бизнес-аналитики, мастера по маникюру, рабочие, учителя, врачи.

Встречалась, например, с 18-летней девочкой, которой «в момент совершения преступления» было 16, и с 55-летней Ириной Коваль, которая в БНФ с 1988 года.

Кажется, этот поток не прекращается, и «заезжают» целыми семьями. Муж с женой, мама с дочкой, а то и больше. И все из-за чего? Из-за фото с марша. Боже-боже, ведь с августа 2020-го прошло уже столько времени. Это как бы новая нормальность, которую я не хочу принимать.

Сразу, когда кто-то новый заходит в камеру, оцениваем, что за контингент. Стараемся посмотреть волосы, спрашиваем про болезни. Часто встречаются люди с ВИЧ и гепатитом. Есть гражданки, которых надо заставлять стирать вещи и мыться. Да еще и показывать, как это делать. Раньше такие вещи шокировали, но сейчас — досадная мелочь.

О конфликтах

— Ссорилась ли я кем-то? Не помню такого вообще. Ну как в обычной жизни возникают споры, когда идти курить (я, кстати, не курю и отстаиваю права некурящих), когда смотреть телек, — описывает ситуацию Марина. — Среди политических конфликты, как правило, не возникают, а других тут уже почти нет. Скандалят в основном «двестипятки» (ст. 205 УК «Кража». — Прим. ред.) и рома. Делаешь замечание в спокойном фоне, на крик они реагируют так, что еще больше кричать начинают. А когда спокойно и доброжелательно, удивляются и остывают.

Важно предложить какую-то альтернативу или готовое решение. Если человек просто орет, главное на это не вестись. Когда он понимает, что никто не реагирует, остывает.

Кажется, политические сломали систему. Даже продольные (дежурные по коридору. — Прим. ред.) сейчас здороваются, улыбаются, говорят: «Пожалуйста», «Проходите, пожалуйста», «Руки за спину, пожалуйста». Не знаю, как они с ребятами общаются, но с девушками так. И это все на моих глазах меняется.

Раньше они были грубее и строже. Но раньше сюда кто заезжал? Ст. 174 (Уклонение от алиментов), ст. 205 (Кража), 147 Уголовного кодекса (Причинение тяжкого телесного повреждения) — основные клиенты. А сейчас кто? Красивые юные девушки, в крайнем случае — интеллигентные женщины в возрасте.

О разлуке с семьей

— Бытовые сложности — это из разряда «с этим можно жить». Гораздо сложнее дается разлука с семьей. Но у меня чудесные родные. Дети рядом с мужем, так что за них я спокойна. Я пропустила уже два дня рождения сына и два — дочки. Пропустила Надин выпускной и поступление в Академию искусств.

Это, конечно, грустно, но я знаю, что за это время они, то есть мы, сплотились сильнее, а они стали взрослыми и самостоятельными. Сын вырос на 10 сантиметров, а я это пропустила. Я всегда говорю, чтобы компенсировать это украденное у нас время, мы просто обязаны жить дальше.

О книгах

— Книги — очень важная часть тюремной жизни. После сотой я уже перестала считать, сколько всего прочла, — говорит Марина. — Но важно даже не количество, а качество. В последнее время было много «тяжелой артиллерии»: «Архипелаг ГУЛАГ», «Блокадная книга». Читаю, потому что важно знать это все сегодня. У Солженицына, безусловно, самое масштабное исследование сталинских репрессий.

Я раньше читала много книг на эту тему, но «Архипелаг ГУЛАГ» полностью прежде не читала. И что? Знаешь, когда мне девочки сейчас рассказывают про Окрестина, это мало чем отличается от Солженицына. Например, в камере на одного было восемь человек. Шконку на ночь даже не отстегивали, лежали на полу, чтобы место сэкономить. А еще по 10, 15 и больше суток они живут там без передач, сменного белья, без прогулок, без душа (у нас он раз в неделю).

О спорте

— Если случается, что я пропускаю прогулку, то чувствую себя неважно, — признается Марина. — Утром делаю небольшую зарядку-разминку в камере. На прогулке еще комплекс упражнений, включая то, что помню из степ-аэробики. А потом пробежка — бегаю на месте ровно час (если в камеру не говорят идти раньше). Этот час пробежки — своеобразная медитация. Движения здесь страшно не хватает. Некоторые забивают на него и по месяцу не выходят на прогулку.

Другая важная вещь — закаливание. Это помогает держать тело в тонусе и… избавиться от лишней стирки.

О слезах

— Здесь я не плачу от горя или злости. А вот от радости или умиления — легко могу. Сейчас если меня и пробивает на слезы, то именно от чего-то трогательного. От каких-то крутых человеческих поступков.

P.S. Сегодня Марина не сможет обнять своих родных. И хотя вряд ли в мире что-то это заменит, каждый из нас может подарить ей немного тепла и поддержки. Все, что для этого нужно, отправить письмо или посылку.

Адрес прежний: 220050, ул. Володарского, 2, Минск, Беларусь, Золотовой Марине Васильевне.