Ольга Шпарага: «Лукашенко использует женщин по полной программе. Он пользуется их уязвимым положением»

– О чем, на ваш взгляд, говорит победа Трампа на выборах в США? Куда будут двигаться Америка и мир при его втором президентстве?

– Думаю, победа Трампа говорит о дальнейшей эрозии и упадке демократии, о наступлении в США непредсказуемого этапа.

Соглашусь с экспертами, которые используют такие термины как «приватизация демократии» и «олигархический авторитаризм».

Выделю пять пунктов о том, как второе президентство Трампа может повлиять на остальной мир. Во-первых, в других странах могут усилить свои позиции ультраправые политики и объединения. А также те, кто считает, что все должен регулировать рынок, что государство и общество должны играть меньшую роль.

Мы видим, что уже распалась правящая коалиция в Германии, где о своем нежелании ее поддерживать заявил Кристиан Линднер, лидер Свободной демократической партии.

Во-вторых, вероятно, продолжится рост социального неравенства. Ультраправые взаимодействуют с богачами (мы видим сотрудничество Дональда Трампа с Илоном Маском), значит, все сильнее деньги будут влиять на принятие политических решений. Что, конечно, опасно, ведь такие решения будут едва ли в интересах общества.

В-третьих, Трамп задает тон пренебрежительному отношению к фактам, их верификации. Думаю, язык вражды во всем мире будет только усиливаться.

В-четвертых, усилятся преграды для общественной эмансипации, защиты прав женщин, ЛГБТК, эмигранток и эмигрантов и т.д. Если государство ослабит свои социальные позиции, то будут страдать дискриминируемые группы.

В-пятых, Трамп не просто выступает против экологической повестки, он считает, что речь идет о заговоре в этом вопросе. Думаю, это также станет образцом для ультраправых политиков в других странах.

– Много говорят о том, что Запад устал от войны в Украине. Многие ожидали от западных стран более решительной поддержки Киева. Как вы думаете, чем объясняется позиция жителей западных стран?

– Считаю, что это связано с отсутствием знаний о нашем регионе и его истории, с нежеланием расширять свои знания и представления об окружающем мире. А раз их не хватает, то не хватает и эмпатии.

Таким образом поддерживаются политические ассиметрии власти, при которых за Россией оставляют право решать судьбу малых соседних стран. У многих сохраняются устаревшие представления о том, как разделен мир, между какими странами.

Также, наверное, сказывается рост тревожности внутри самих европейских стран, рост неуверенности в завтрашнем дне. И, конечно, не в пользу Украины сказалась война на Ближнем Востоке, внимание переключилось на нее.

По этим причинам жители западных стран действительно устали, а возможно даже устали следить за войной в Украине. Не исключаю, что некоторые даже думают, что война там завершилась.

И все равно в европейских обществах есть много людей, которые продолжают активно поддерживать Украину.

Кстати, важнейшей чертой, которая сегодня характеризует беларусов и беларусок, я бы также назвала усталость, которая накладывается на сильный страх. Всем очевидны репрессии и невозможность влиять на государственные решения.

Но вместе с тем, появляются и развиваются новые формы солидарности и поддержки, то, что называют «хрупким сопротивлением».

Негативные тенденции обострились, но запрос на солидарность никуда не делся и по-прежнему объединяет беларусов и беларусок внутри страны и за ее границами. Люди, покинувшие страну из-за угрозы оказаться в тюрьме, воспринимаются как голос тех, кто не может говорить внутри Беларуси.

– Лукашенко недавно вновь сказал, что женщина не может быть президентом в Беларуси. При этом, конечно, не стал вспоминать, что на прошлых выборах проиграл Светлане Тихановской…

– …Лукашенко еще добавил, что женщины должны быть рядом, на них нужно опираться. И мы видим, сколько женщин вновь принудительно привлекают в те же избирательные комисии.

То есть Лукашенко использует женщин по полной программе. Он пользуется их уязвимым положением: учительницы в школах, работающие в бюджетном секторе и одновременно несущие ответственность за своих собственных детей и родителей, не могут отказать режиму без негативных последствий для себя и для своих близких.

Это, конечно, большой вызов – как в будущем освободиться от этого патернализма и эксплуатации. Считаю, что необходимо политическое представительство – и не просто женщин, а женщин, которые разделяют феменистские ценности, которые будут думать над тем, чтобы нагрузка труда, связанного с заботой – о доме, детях, родителях, природе – распределялась в нашем обществе справедливо. И чтобы решение этих проблем поддерживало государство, но не в том патерналистском виде, в котором его навязывает нам Лукашенко.

Важно, чтобы все общество понимало проблемы, с которыми борется феминизм, понимало, что их решение будет благом для всех. Приведу всего один пример: мужчины в Беларуси живут значительно меньше, чем женщины.

– Каким вы видите негативный и позитивный сценарии будущего для Беларуси?

– Негативные сценарии – поглощение страны Россией (мы находимся в ситуации не только непредсказуемого Трампа, но и непредсказуемого Путина) и воспроизводство авторитаризма в Беларуси.

Чтобы запустилась демократическая трасформация, нужно, во-первых, понимание, как менять институты. Глядя на разные страны бывшего Восточного блока (Украину, Грузию, Венгрию), прошедшие либо проходящие поставторитарные трансформации, мы видим, как управление государством может быть захвачено группами, которые будут действовать в своих собственных интересах, а не в интересах общества.

Во-вторых, необходимо участие в трансформации всего общества, людей на разных уровнях. А мы видели на примере Координационного совета, как сложно даже продемократически настроенным людям договариваться. Из-за диктатуры у нас, к сожалению, нет этой культуры.

В-третьих, хотелось бы, чтобы европейские демократии как-то помогали нам, чтобы люди видели заинтересованность со стороны европейских политиков и обществ в переменах в нашей стране. У нас ведь значительная часть общества не верит, что кому-то в Европе нужны.

Поэтому, думаю, процесс демократизации в Беларуси будет зависеть, в том числе, от того, насколько европейские партнеры включатся в него.