Сестра Романа Бондаренко: «Низкая месть небольшой группы людей всему народу»

— Правоохранительные органы до сих пор молчат и делают вид, что установить какие-либо подробности гибели Ромы, равно как и найти виновных невозможно, — говорит двоюродная сестра Романа Бондаренко Ольга Кучеренко. — До сих пор семье ничего не известно о том, как проводилось следствие, был ли опрошен кто-то из свидетелей, установлены ли подозреваемые.

На независимое расследование, где все указано поминутно, не было абсолютно никакой реакции. Неизвестно нам и о том, проводилась ли проверка хотя бы по одному из указанных там лиц.  

— Вы говорили, что спустя год Ромины вещи так и не отдали его матери Елене Сергеевне.

— До сих пор вернули не все. Насколько я помню, отдали только паспорт, его часы, 5 рублей и зарядку от телефона, которая оказалась чужой, потому что у него был совершенно новый айфон, а зарядку вернули старую и без блока, просто провод.

Из больницы вообще его вещи выкрали, а лист с описью этих вещей вырвали. Так и не отдали Ромину одежду, его ключи от квартиры.

— Угрожает ли кто-то членам вашей семьи, матери, может, предупреждает о чем-то?

— Нет. Однако никаких гарантий, что так будет всегда, тоже нет.

Все видят, что сейчас происходит в стране. Но тогда сразу после гибели Ромы, когда нам долго не отдавали его тело, потом, например, к моей маме, это тетя Романа, приходили на работу и говорили, вы же понимаете, если похороны состоятся в будний день, это одно, а если в выходной — это другое.

Причем это были люди из какого-то горздрава, организации, которая не имела ни к нам, ни к Роме никакого отношения.

— Вы ожидали, что столько людей отреагируют на смерть Романа, что она буквально станет триггером?

— Мы не ожидали такой реакции. Помню, в день, когда он умер, я ехала поздно вечером по городу и вдоль дорог, на остановках, у домов, во всех окнах — повсюду горели свечи. Я сначала даже не понимала, что так люди скорбят вместе с нами. Потом сама прочла в телеграм-каналах об акциях.

Поразили события 15 ноября во дворе, когда людей за то, что они несли цветы, зверски избивали. Но они все равно шли, шли потом на похороны, хотя людей сильно запугивали. Тогда была очень большая гордость за белорусов, что они такие смелые.

— Как себя чувствует Елена Сергеевна, мама Романа?

— Ей помогает огромное количество прекрасных белорусов. Естественно, семья помогает. Мы всячески стараемся ее поддерживать. И она большая молодец, несмотря ни на что она ищет какой-то интерес в жизни, не опускает руки.

Тетя Лена часто ездит на кладбище и рассказывает, что к могиле Ромы приходит очень много людей. Они несут и цветы, и сувениры какие-то, и знаки памяти. Как бы ни старались власти запугать всех — запретить думать и понимать, что происходит, они не могут.

Для нашей семьи важно, чтобы имя Ромы не втаптывали в грязь, не называли его «пьяницей и дебоширом». Для нас важно сохранить правду о нем, как о человеке. И, конечно, мы хотим, чтобы виновные были наказаны по закону.

— С чем связан ваш отъезд из Беларуси?

— Я уехала не потому, что мне кто-то угрожал. У меня муж уже полтора года живет и работает за границей. И мы с дочкой приехали к нему в Польшу просто в отпуск. А потом началась война, и мы задумались о том, чтоб остаться на какое-то время.

Здесь я, наконец, потихоньку начала снова думать о творчестве. Я дизайнер, но после 2020 года у меня наступила вынужденная пауза: сначала были протесты, потом смерть Ромы. Это все выбило из колеи.

Потом мы еще не успели прийти в себя, как началась эта война. Но теперь я стала изучать рынок, вижу, что здесь у меня есть перспективы.

— Какие чувства у вас вызывают события в Украине?

— Мы переживаем, как все адекватные люди. Ужасно и то, что творит Россия, и то, что официальные власти Беларуси это поддерживают. Не знаю, понимают ли они, что за этим обязательно будут последствия. Понимают ли это те белорусские офицеры и солдаты, об потенциальном участии в войне которых постоянно идут разговоры.

Конечно, Украина победит, в этом нет никаких сомнений. Но шок был очень сильным. У меня есть друзья-украинцы, есть друзья-белорусы, которые бежали в Украину после наших событий, а потом оттуда, когда началась война. В первые дни у нас некоторое время жила моя подруга, которой удалось спастись из Ирпеня. Все это очень страшно.

Также меня очень расстраивают факты дискриминации людей по национальности, настроения здесь в Европе. Когда в первые дни белорусы прятали свои машины, чтобы их не разбивали. Когда русскоговорящих детей в школе могли оскорбить.

Не все украинцы знают, что те белорусы, которые сейчас в Европе, они за Украину всей душой. Очень хочется, чтобы они это понимали.

В то же время я часто встречаю здесь людей, которые знают о том, что происходит не только в Украине, но и в Беларуси. Буквально вчера была поражена, когда разговорилась с таксистом, он оказался узбеком. Узнав, что я белоруска, рассказал и про узурпатора Лукашенко, и про репрессии против народа, и что белорусы не хотят воевать в Украине.

— Следите за событиями в Беларуси?

— Безусловно. В том, что происходит сейчас, вижу какую-то низкую месть небольшой группы людей всему народу. Думаю, это от безысходности того положения, в которое они себя загнали.

Эти законы, которые принимают, репрессии, которые не прекращаются, — все это, конечно, угнетает людей, но в то же время еще больше отягчает положение властей. Они себя просто зарывают глубже и глубже.

— Как вы сегодня оцениваете события 2020 года? Некоторые нас упрекают в том, что не смогли «дожать».

— Я считаю, что у каждого свой путь, свой менталитет. Для белорусов очень важна человеческая жизнь. Да, мы продолжаем страдать, у нас продолжаются репрессии, но при этом у нас было не так много жертв.

Мне кажется, если бы мы проявили какую-то вооруженную агрессию, жертв было бы гораздо больше, и, не исключено, что началась бы гражданская война. Но у белорусов не было такой цели, мы просто хотели показать, что не согласны с итогами выборов и нас большинство.

Я думаю то, что мы не взяли оружие, было правильно. А вообще нет никакой пошаговой инструкции, как можно и нужно было поступать.

— После этих почти двух лет, как вы думаете, мы удаляемся от точки светлого будущего, о котором все мечтаем, или, наоборот, приближаемся?

— Мне кажется, что мы все-таки приближаемся. Просто теперь обходным путем. Сейчас на него очень влияют внешние обстоятельства, то, что происходит в Украине.

Не знаю, падет ли режим в России раньше Беларуси, как долго она продержится и будет помогать удерживать власть белорусскому режиму. Но совершенно очевидно, что они все идут на дно, а мы в обратном направлении, подымаемся.

По-другому и быть не может. Я вообще оптимист и ни одной минуты не верила в то, что у нас не получится. Я очень верю в белорусский народ и его потенциал.

— Зависит ли Беларусь от событий, которые происходят в Украине?

— Естественно, мы ближайшие соседи, и мы зависим друг от друга. Конечно, от победы Украины зависит многое, но не все. Думаю, будущее Беларуси не решит никто, кроме нас самих. Ни Европа, ни США — никто не принесет нам победу на блюдечке.

Но я думаю, что пример Украины нас очень сильно вдохновил, и допускаю, что если так сложатся обстоятельства, что белорусам придется взяться за оружие, то это будет, в первую очередь, для защиты себя и своих детей.