Слюнькин: «В дипломатическом инструментарии белорусского МИД остались только слова»

Месяц тому назад министр иностранных дел Владимир Макей отправил письмо западным политикам с предложением «перевернуть страницу» и вернуть былые связи, а теперь заявляет о неких радикальнейших мерах, на которые якобы идет Евросоюз в попытке изолировать, уничтожить, удушить Беларусь и Россию.

Что стоит за очередным переобуванием белорусской дипломатии и при каких условиях возможно сближение Минска и Брюсселя, пояснил экс-сотрудник МИД Беларуси, аналитик Европейского совета по международным отношениям (ECFR) Павел Слюнькин в эфире Евр*радио.

— Слова Макея могли быть реакцией на отказ говорить с ним после письма, отправленного европейским дипломатам. Но все же я не обращал бы чрезмерно много внимания на эти ремарки, тем более, что они прозвучали в интервью российскому пропагандистскому телеканалу Russia Today, — отмечает аналитик.

Павел Слюнькин указывает, что фирменный стиль белорусских дипломатов — с одной стороны, обвинять Запад в попытке госпереворота в Беларуси и экономическом давлении, и вместе с тем говорить о готовности к диалогу — не меняется с 2020 года и демонстрирует стремление сказать Востоку и Западу то, что там в данный момент хотят услышать. Но на деле все это имеет мало значения.

— Раньше можно было рассказывать про безвизовый режим, про то, что мы готовы подписывать соглашения о Шенгенском режиме, о снижении консульских сборов для граждан Беларуси, можно было ездить с визитами, активно участвовать в «Восточном партнерстве» и говорить о том, что Беларусь никогда не признавала легальность аннексии Крыма и независимость Южной Осетии и Абхазии… Сейчас все это стало неактуальным. И в дипломатическом инструментарии Владимира Макея и белорусского МИДа остались только слова, действий уже нет.

Я могу себе представить, что белорусский режим готов будет выпустить 100, или 200, или даже 300 политзаключенных, если после этого ЕС согласится начать «разморозку» отношений, снятие или хотя бы нерасширение санкций. Но есть принципиальный момент, на который власть не согласится — остановить репрессии. Потому что без них на данном этапе режим нежизнеспособен, на мой взгляд, и он это прекрасно понимает. И письма к европейцам идут в пустоту, пока на той стороне не будет готовности принять Лукашенко таким, какой он есть.

Белорусский правитель, говорит Павел Слюнькин, хотел бы, чтобы европейцы к нему относились как к королю Саудовской Аравии, который мог себе позволить убийства политических оппонентов в зарубежных посольствах, но это не приводило к серьезным санкциям. Или к президенту Азербайджана Гейдару Алиеву, который держал в тюрьмах в десятки и сотни раз больше политзаключенных, чем белорусские власти — но Европа закрывала на это глаза в обмен на нефть.

— Насколько европейцы будут принципиальными в своих требованиях к белорусскому режиму, вопрос к ним. На мой взгляд, с 2020 года на этих требованиях ЕС стоит твердо и сдвигаться не собирается.

Для того, чтобы сыграть с Западом в realpolitik, белорусский режим должен был бы предложить европейским политикам, США нечто действительно важное — но этого не делает.

Как мы увидели в феврале этого года, режим не контролирует свою территорию, и если, по мнению Путина, российским войскам нужно будет вернуться на территорию Беларуси, они это сделают. Александр Лукашенко все более утрачивает свою политическую субъектность, его решения уже не являются такими важными, как это было до 2020 года, и тем самым он понижает степень заинтересованности в диалоге с ним западных партнеров. Ведь какой смысл в диалоге с Лукашенко, если вопросы войны и мира будет решать не Лукашенко, а Путин?

Также он не подал ни одного сигнала, который мог бы показать заинтересованность Беларуси в разморозке отношений. Контакты белорусских дипломатов с западными коллегами, безусловно, будут продолжаться, поскольку это цель и главная задача МИД. Но слова должны основываться на каких-то действиях, а их с 2020 года мы не видим.

Впрочем, по мнению экс-дипломата, если Лукашенко пойдет на рискованные для себя действия: придержит раскрутившийся маховик репрессий, выпустит политзаключенных, сменит риторику на дескалационную, — этот сигнал «абсолютно точно будет замечен».