«Ваш выход, генерация эпохи раннего победобесия»

Многих впечатлила странная театрализованная постановка, открывавшая в День города церемонию возложения цветов у стелы «Минск — город-герой».

Живые скульптуры, покрытые серебристой краской, изображающие условную родину-мать с мечом, советского бойца с ППШ и в форме времен Второй мировой. А также гигантская фигура неизвестно кого, пафосно вещающая о мире. Да-да, на фоне меча и пистолет-пулемета в руках.

В соцсетях уже успели поупражняться в остроумии, вспомнив героев «Изумрудного города» и попутно спросив, «кому зигует» маленькая девочка, стоящая перед лицедеями с поднятой в подозрительном приветствии рукой.

Похоже, увиденным были озадачены и чиновники, наблюдавшие за церемонией в первых рядах — от Натальи Кочановой до главы Мингорисполкома Владимира Кухарева.

И пока многих терзает вопрос «что это было?», мы попробуем разобраться, почему в сегодняшней Беларуси все чаще встречаются такие странные картинки.

Самое простое объяснение — подобные новшества к нам пришли из России, где такое практикуется в последние годы в гораздо больших масштабах и куда более безумных формах.    

Втрое объяснение — на сцену выходит новое поколение чиновников, идеологов, пропагандистов, сценаристов и устроителей официозных празднеств. Поколение безыдейное, выросшее на пошлых и безвкусных инсценировках с участием кетчупа в роли бутафорской крови. Ваш выход, генерация эпохи раннего победобесия.

И третье. Новые поколения неизбежно теряют связь с непосредственными участниками и свидетелями той страшной войны. Это объективный процесс.

А все те взрослые из числа новоявленных политруков и историков на услужении режиму, которые, словно тот Мойша из анекдота, напели молодым беларусам собственную, удобную им версию истории, оказались плохими учителями.

Вот и приходится читать заметки о креативных фотозонах, квестах и мастер-классах по метанию гранат на территории мемориального комплекса.

Так писать могут только те, кто банально не понимает, как далеки друг от друга креативная фотосессия и память о блокадах и выживании в сырых землянках. Отсюда и постановки в стиле Железный дровосек в Брестской крепости.