Жительница оккупированного Мелитополя: «Донецкий правитель» установил бандитские правила, обложив всех, кто проезжает по «его земле» данью, которую требуют и с фур с продуктами»

В первое утро обещанной нам «лучшей жизни» мы обнаружили космические цены

— Референдум объявили действительно внезапно, и уже в первый день мы смотрели видео с участковыми комиссиями в сопровождении автоматчиков, — вспоминает недавние события Юлия (имя изменено — С.). — В последний день голосования мы с семьей ехали утром и видели, как и по нашей улице шла такая же компания.

Они напоминали «разведгруппу», где первый и последний идут с автоматами, озираясь по сторонам. Эти военные были в хорошей экипировке, в отличие от днровцев, которые находятся у нас все время. У тех форма старая, и у многих как будто с чужого плеча.

Очевидно, что специально для референдума прислали подкрепление. С ними ходили гражданские, коллаборанты с папочками в руках. К нам в дверь они звонили настойчиво, но мы не открыли.

Тихо сидели, все окна закрыли. На самом деле сейчас сложно понять, жилая квартира или нет, больше половины горожан выехало. Но если открыть дверь, то при виде таких ребят подпишешь все что угодно.

Однако цифры, которые они озвучили после, все равно смешные, понятно, что они были просто спущены сверху. Потому что в городе реально осталось мало людей.

— Фокус с цифрами и нам, белорусам, к сожалению, хорошо известен. Как изменилась ваша жизнь после якобы включения в состав РФ?

— Жизнь изменилась прямо на следующее утро. Начался большой ажиотаж, однако, совсем не праздничный. Кто-то решил, что на фоне происходящего гривну можно приравнять к рублю в соотношении один к одному. Хотя с 5 сентября курс был 1 к 1,25. Они и так с начала войны постоянно обесценивали наши деньги,  соответственно, сильно росли цены.

В первое утро обещанной нам «лучшей жизни» мы обнаружили космические цены. Допустим, за неделю до этого рулон туалетной бумаги стоил 12-13 гривен, а после так называемого «присоединения» он стал стоить 25, килограмм свинины еще недавно можно было купить за 200 гривен, а теперь цена начинается от 300.

Причем никаких официальных заявлений на этот счет не было, городское руководство коллаборантов это подтвердило и даже пригрозило штрафовать нарушителей.

В итоге в первые дни половина магазинов вообще не работала, потому что они не понимали, как быть с деньгами. Остальные — кто перестал принимать оплату в гривнах, кто начал считать по курсу один к одному.

В то же время в городе появились объявления: «обналичу гривну без процентов», а если суммы большие, то предлагают даже доплатить, чтобы получить безналичную гривну.

До сих пор курс так и не вернулся на уровень «до присоединения». Балом правят «менялы», они принимают гривну вообще по 0,8-0,9!

— На вашей жизни отразилось и еще одно событие — взрыв Крымского моста.

— После этого у нас не только снова подскочили цены, но и начался дефицит продуктов первой необходимости — всего, что везли из Краснодарского края.

Снабжение к нам в основном шло через Крым. Через Запорожье почти ничего не просачивается несколько последних месяцев. А через Азов и Мариуполь и раньше старались не ездить. Там вроде бы нет боевых действий, но есть очень жесткая фильтрация.

К тому же «донецкий правитель» Пушилин установил бандитские правила, обложив всех, кто проезжает по «его земле» данью, которую требуют и с фур с продуктами.

Там же проходит и граница с таможней. В то время как  таможенный пост на границе с Крымом после так называемого «присоединения» сняли, оставив только паспортный контроль. Поэтому из Крыма вроде как ввозить товары было легче всего.

Сейчас тот же сахар привезти нам не могут, его нет и в самом Крыму, потому что он застрял с другой стороны моста. Такая же ситуация со многими продуктами.

В итоге люди скупают сахар, муку, крупы. Мы не знаем, когда будет следующий завоз. Снова ощутили это ужасное и давно забытое чувство «дефицита», когда понимаешь, что нужно покупать все, что видишь, иначе завтра будет либо дороже, либо не будет вообще.

«За мужа страшно, но спрятать его некуда»

— Как горожане отнеслись к референдуму и «присоединению»?

— Беспредел с деньгами и ценами перебил все остальное. Для людей всегда холодильник был важнее телевизора. А после этого «присоединения» у всех было полное ощущение, что нас снова ограбили.

Даже немногочисленные сторонники «русского мира» удивлялись: как же так, ведь говорили, что будет лучше, а прямо с первого дня все начало резко ухудшаться.

Я видела, как в центре города в тот день ставили сцену. Естественно, ни на какие торжества и гулянья мы сами, как и многие горожане, не ходили. Вообще, кто туда ходил, я не знаю.

Обычно фото или видео с любых своих мероприятий, даже выставки рисунков в библиотеке, они стараются размещать везде. В этот раз фото, на котором Балицкий (руководитель оккупационной администрации Запорожской области — С.) с Путиным в Кремле жали друг другу руки, я где-то видела.   

А вот «праздничных» фото города не попадалось ни одного. Хотя мы знаем, что какую-то массовку, как и на 9 мая, привозили. Но, видимо, даже с их помощью не смогли изобразить «всеобщей  радости».

Однако нынешние власти упорно продолжают убеждать нас в том, что мы должны ощущать себя счастливыми. Допустим, каждое утро на своем официальном канале они выставляют какое-то фото с подписью «В Мелитополе начинается новый мирный день».

— Много ли жителей вашего города изъявили желание получить российские паспорта?

— Мне известно о том, что их получали пенсионеры. Таким образом они пытаются получать пенсию от двух государств. Надо сказать, что понять их можно, пенсионеры не могут уже  подрабатывать и им сейчас особенно трудно выживать. С нашими ценами и двух пенсий не хватит, чтобы просто прокормиться.

К тому же многие из этих людей смотрят телевизор, по которому сейчас идут российские каналы, и верят в ту чушь, которую там показывают. Старики так и говорят: «Это ведь уже навсегда».

Также российские паспорта получили городские чиновники, которые пошли на сотрудничество с оккупационными властями, прежде всего, сотрудники администрации, другие бюджетники.

А вот информации о том, сколько всего у нас «новоявленных россиян», нигде нет. После того, как торжественно вручили первые десять паспортов, эта тема вообще не поднималась. Полагаю, что цифры не дают повода для гордости.   

— Самое страшное из последствий «включения в состав РФ» —это возможная мобилизация.

— Да, это так. Будет ли она у нас объявлена, пока не знаю. Вроде никто из знакомых никаких повесток не получал. Но мы же все с украинскими паспортами.

Все равно за мужа страшно. И посадить его дома, не пускать на работу невозможно, мы просто умрем от голода. С другой стороны, если придут домой, куда спрячешься?

— Украинская сторона вас как-то информирует на случай, если мужчин насильно начнут забирать на фронт?  

— Да, нам сообщили телефон, по которому нужно будет обратиться и проинформировать, если такое случится. Также был инструктаж о том, как сдаваться в плен.  

В любом случае, бежать сейчас некуда. На блокпостах поймают и еще быстрее заберут. Выезжать из города и раньше было опасно, а после удара по эвакуационной колонне мало кто на это решится.

На самом деле трагедии по пути на свободную территорию происходили постоянно, просто не такие массовые. Машины не единожды подрывались на заминированных обочинах. Те, кому удавалось выехать, рассказывали про жуткое зрелище обгоревшего транспорта.  

«Эта зима может быть страшной — у нас нет отопления»

— Тем временем в Мелитополе продолжает взрываться российская техника и базы с горючим, наверняка, вы следите и за контрнаступлением ВСУ.

— Конечно, люди считают праздником каждый освобожденный город в Херсонской и Луганской областях. Это дарит нам надежду. В то же время мы понимаем, что от нас эти регионы очень далеко.

Мы боимся, что останемся в оккупации на зиму. И эта зима может быть страшной. У нас нет отопления. Коллаборанты обещают якобы провести нам газ из Бердянска. Но почему-то я им не верю.

Даже если представить, что газ проведут в город, то пустить его по улицам и по многоэтажкам технически будет невозможно. А старую систему включать опасно, потому что половина домов и квартир пустые, может быть много аварий.

— Но и сейчас уже довольно холодно. Как люди выживают?

— Уже больше месяца раскупают электрокамины и электрокотлы — на все это очень большой ажиотаж и атомные цены. Мы надеемся, что хотя бы электричество у нас будет, хотя в свете последних событий и здесь гарантий нет.

Кто-то вспоминает, что у него есть твердотопливный котел, кто-то достает буржуйки. Зиму обещают холодной, и прожить нам будет нелегко.

Что касается оплаты за электричество и в целом коммуналки, наш законный мэр Иван Федоров не рекомендует сейчас платить по счетам, потому что все службы находятся под контролем оккупантов. Однако я вполне допускаю, что в один прекрасный день они могут прийти и заставить нас платить.

Сейчас все еще продолжаются полевые работы, идет уборка лука, тыквы, зерновых, какое-то время еще будут яблоки-груши. Поля пока дают небольшой приработок. Но зимой его не будет. И в мирное время эти «три мертвых месяца» были самыми тяжелыми.

— Как за время войны и оккупации изменились люди?

— Сейчас круг общения у всех очень сузился. Люди боятся говорить вслух то, о чем думают. Поэтому мы не спрашиваем даже у друзей, например, о том, как для них прошел референдум, пришлось ли им проголосовать.

Все пребывают в атмосфере страха. Говорят, что по городу ходят  «активные граждане», которые специально прислушиваются к разговорам. И мы, кто тридцать лет говорили все, что думаем, сейчас боимся.

Услышать «глас народа» иногда можно разве что в очереди. Вот накануне я отстояла полтора часа за мясо-молочными продуктами. На оккупированной части региона осталось довольно много наших хороших производителей, которые делали качественную продукцию.

Одним из лучших предприятий в мирное время был племзавод «Степной» в Каменско-Днепровском районе. Это очень высокотехнологичное предприятие, оборудованное по последним европейским стандартам, с полным циклом производства.

Они делали термостатные кефиры, ряженки «как у бабушки», качественные колбасы, копчености, сыры, масло. У нас их продукты и до войны были самыми популярными, в то же время продавались они по доступным для всех ценам.

Недавно на этом предприятии разбомбили два корпуса фермы, погибло более тысячи свиней и около 600 коров. После этого, к сожалению, умер директор, который все создавал.

Пока продукцию «Степного» все еще привозят два раза в неделю, разбирают ее буквально за пару часов и украинцы, и россияне гоняются за этими продуктами.

Последний раз в очереди как раз обсуждали расстрел коровника. Если те, кто понимают, кто все это сделал, просто молчат, то оболваненные пропагандой люди эмоционально утверждали, мол, не может быть, чтобы стреляли русские.

Те, кто смотрит телевизор, повторяют все нарративы российской пропаганды. Но, к счастью, таких немного.

Вообще, после часов 16-17 город практически вымирает, закрываются все магазины, перестают ездить маршрутки, которые и в остальное время плохо ходят.

Комендантский час у нас пока все еще с 22 часов, однако вечером все равно практически нет желающих прогуляться. Наоборот, все боятся остаться в другом районе, чтобы не быть задержанным.

Видимо, работают школы, потому что по утрам иногда я вижу школьников. Правда, теперь на всем пути их встречается максимум пять человек. А раньше все улицы были ими заполнены.

Тем, которые можно обсуждать без страха и слез, у нас осталось мало. Люди вынуждены постоянно думать, как сэкономить, где успеть купить — основные мысли только о том, чтобы выжить.

Я и за собой это замечаю. Вот недавно у нас прошел дождь, и я впервые за долгое время обратила внимание на очень красивую радугу. Отметила, что, пожалуй, это было самое яркое событие из всех, которые произошли со мной за последнее время.